Как хобби, иногда придумываю стихи, вот они - примерно в обратном порядке по времени написания. Те, которые мне меньще нравятся - в конце
Г. А.-К.
Я вам пишу, да все не то:
ни углей, ни золы, вернее,
дрова еще в лесу, манто
в норе, Амуры на Венере.
И тем не менее, родство -
сам факт - обоим очевидно.
Ночь Силы - под листом, перстом,
за перистым и кучевидным
на мирозданья полотне
вдруг проступает до надира
в неопалимой тишине
словесная основа мира,
на ней пунктиром, чертежом
деревья, здания, ненастье,
кумиры, сны - таким ножом
мы процарапали запястья.
март
***
Я разрешаю себе быть собой, что бы это ни значило,
может быть - лучше всего - разбирать, расточать и раскачивать
жухлые стены, подвалы, донжон - покружу над завалами
и поплыву самолетиком, облаком силами малыми...
февраль
Двойник
I
Что-то вылепил случайно.
Как же так?! Могила. Тайна.
Хорошо не залепенил,
упаси, не залепил.
Мне тревожно и печально:
кто-то прячется отчайно,
там, в тени моей же тени
кто-то что-то затаил...
Если сам себя таишься,
значит сам себя боишься,
значит, сам себя обидел,
заклевал и запугал;
и пока ты кипятился,
ты от страха затаился
и затих, и не увидел,
не узнал, каким ты стал.
Надо было быть мудрее,
надо быть к себе добрее,
не казнить себя на рее,
не бросать в девятый вал,
а на солнышко, на берег
для того, по крайней мере,
чтобы сам собою двери
от себя не закрывал.
II
Жеке
Ты уходишь - двойник, заводила, душа
тихим всплеском, мерцающей рябью,
я к подушке приник и слежу не дыша
перелесками, тающей явью,
облаками. Уходишь в багровую тьму
двигать склоны и ангелов пенью
за стеной небосвода внимать - потому
за спиной напевающей тенью
возникаешь и битым стеклом под рукой,
пустотой под ребром и капризной строкой.
III
Дитя-душа моя, загадочный двойник,
не оставляй меня, я - твой сосуд безликий,
седой парик, бездарный ученик,
никто, и только путаник - великий.
И если ты сейчас ведешь моей рукой...
февраль
***
Опять желтеет масло на
насущном хлебе,
парит прозрачная луна
в лазурном небе,
не ставят мелом, ни пером
лихих отметок,
и розовеет за окном
щетина веток;
так не вздымай рывками грудь,
не гневи бога:
немного надо отдохнуть,
совсем немного...
январь
***
Опустишь тела груз
в густую глину клавиш,
негромкий голос муз
развеет бледный мир,
а ты плывешь, гребешь,
поешь, и тихо правишь -
единственная брешь,
случайный поводырь.
На сваи полых квинт
собою прирастает
тенистый лабиринт,
ажурный виадук:
тревоге места нет,
обида отступаает,
и худшая из бед -
неверно взятый звук.
август
* * *
Молитва. Помоги эфирный сон
предательства и сладость покаянья
испытывать свидетелем, истцом
уступчивым и милосердным, а не
героем...
* * *
Как мурзик с тузиком
катаются в траве,
стихи и музыка
не об одном, а две
стихии, две тропы,
планеты, ты и я,
возможно, две стропы,
два оправдания,
два скола скорлупы.
октябрь 2011
Алине Михайлюк
1
Мы были в маленьком большом
подростке-городе твоем:
там ришельевские евреи,
их черно-белые ливреи,
почти последнее тепло,
обнов надменное стекло,
забытой пьесы дымка-дрема
и водоем до окоема.
2
На круглой площади у круглого фонтана -
все фазы отыскания фазана,
и поза утомленного пейзана,
на крайний случай, сложная асана -
уместней, чем зевок амфитеатра,
порыв героя, передача шифра.
Поверх красот, красивостей, прикрас
мощеного булыжниками акра
на ветке электрическая цитра
с душою разливает дерибас.
октябрь
* * *
Все оказалось не так,
как казалось в детстве,
противодействия шаг
отставал от действий
в их постоянстве. Тропа
увела, не тронув
их, за зады, черепа
записных хиронов;
время не кончилось ни
в двадцать пять, ни в сорок
пять. Не мелькают огни,
и не ходит скорый
там, где конечного Б
не найти на карте.
Как докричаться себе,
написать на парте:
"Верь лопуху и сосне,
не спеши за лавром.
Не беспокойся. И не
доверяй кентаврам."
сентябрь
Татьяне Грабенко.
Побывала
где-нигде,
а в Непале
в Катманде:
не паттайи-
маракеши,
а, такая -
просветлевши.
сентябрь
* * *
На улице душно,
и хочется выйти наружу,
но сколько иду -
не встречаю заветных ворот -
прозрачных, воздушных,
волшебному слову послушных:
там словно в пруду,
и русалка за кассой живет.
август
* * *
В шесть с половиной пополудни лежа
на смертном ложе, истекая жижей,
последний раз твой образ потревожу,
нет, не упрек, не жалоба: прими же
привет из предпоследней глубины.
В твоем непостоянстве смерть моя,
моя любовь, хотя твоей вины
нисколько нет; сиреною маня
меня в пучину, ты чиста, конечно,
как ветер и огонь, вода и лед;
а горе в мир приходит неизбежно
и даже, может, движет мир вперед,
но горе тем, кто горе в мир берет
невольно. И рыдает безутешно.
2 июля
* * *
Граница сна. Другая мера.
В уме произнесенный звук
приобретает вид партера
для одного, тебя, партнера,
прогулки с ним, пейзаж вокруг
изображает захолустье,
и время суток - ранний вечер
в безвременье - все ради речи
в десяток слов - и тут опустит
уместный занавес во сне
внезапный резкий звук извне.
июнь.
* * *
Ты жив неявно двадцать лет
в других, во мне в немалой доле
(но дале - боле), грозный дед -
в охотку пил, на воле в поле
пахал, как вол - в душе крестьянин,
не ездил, не сидел, не ранен,
мой дед Абрам - густоволос
и некрасив: перо, чернила,
отчет, контрольные, запрос
статистикам - как мало
печали, мудрости во многих
трудах...
Среди осин
и сосен,
за Лесным,
когда-то... вот он - по дороге,
в носках...
Ну что мне делать с ним?
Гастроли
Путешествие в Ад начинается с водки,
а не с лодки, как некий знаток уверял.
Погребальный наряд, тамбурины, трещетки.
А обол распечатает вам терминал.
А когда я вернусь - по клепсидре неделя,
и нежизнь - за такой же обол кораблю
я недушу свою и нетело доверю -
и воскресну. И снова друзей полюблю.
* * *
Ты, тесная коробочка,
два кресла и диван,
волшебная веревочка,
небесный барабан
трясут тебя на пару
рождественским мешком,
а ты втянула фары,
и крылья - под брюшком.
* * *
Теперь здесь только призрак липы,
и на плече - фонтан рябины,
а, может, на ладони, либо
на лоне - там, где половины
ствола расходятся. Отныне
и дерзкий куст, и то - второе,
что стало пнем, не все живыми
увидят в утомленном строе
у белых стен, но точно -
двое.
* * *
Последний снег, срываясь с крыш,
с последней яростью колотит
в стекло, как будто кто-то - нищий
и при смерти - дома обходит
и ищет помощи. Но это -
лишь снег слетает на исходе
зимы, задолго до рассвета
со стен и крыш, и, неподсуден
теперь военно-полевому,
не сверху вниз и просто зритель
впервые - в смерти - по-иному
глядит на мирную обитель.
Покойся с миром, победитель.
(К роялю)
Гортанный "а", твое грудное "м" -
есть божество. Мистический гарем
числом сакральным 88.
В одной горсти слоновой кости 7
и 5 эбеновых, и смерть, и осень,
и торжество любви, и больше в мире,
пока твое крыло не затворили,
нет ничего, а только это есть.
И ангелы формата А4
разносят о Тебе благую весть.
март
Романс
(Ксюше Машковой)
Не поется, милая?
Да и желтокрылая
плачет - не поет.
Натянись-ка жилами,
боль там или сила ли -
хватит на полет.
И снега набухшие,
и поля припавшие
плугом проторит.
И лицо застывшее,
и душа уснувшая,
счастливы навзрыд,
обольются сладкими,
и собъется складками
пятница-среда.
И пустыми грядками,
лестницами шаткими,
вместе, никуда.
март, 2011
Ольге Беленкович
Ты не земная женщина, а дух
чего-то небольшого -
рощицы, ручья, вдали подруг
журчишь (щебечешь), слово
и музыка еще - одно, до пущи,
степи, океана -
века, но и они упущены,
и ты не рано
и не поздно, а вне времени
гортанным птичьим звуком
паришь, тревожа слух
былого племени
безродным внукам.
ноябрь, 2008
О.А.
Я надеюсь, что тебе не спится,
как и мне, любимая моя
одалиска, нимфоманка, птица
без кольца, без крыльев, без руля
и ветрил, безумная зануда,
сумасшедший ласковый вампир,
Арлекин, любимая, оттуда,
где не спишь, где ненадежный мир
расползается, откуда двери
не найти, по крайней мере, мне,
на крыле из розовой фланели
засыпай, и навести во сне...
2008
Лене и Марине
По загулявшим шпалам,
Вдоль ленточек железных
Веду, как не бывало,
Двух ангелов нетрезвых
2006
11 апреля 2004
Едва ли гоблины едят
На Пасху пудинги и кексы,
И не высиживают мессы,
И у обедни не стоят,
А – так – обычная рутина:
В углах расправить паутину,
Запутать ноги под столом,
Позлить скотину, а потом
Считают за окном осины
Вдали, и в небе полыньи,
Вздыхают о знакомой и
Уныло тычут в клавесины.
* * *
Гоблин Воблин
и прозаик Огурцова
всё разули
и раздели -
им сказали,
что струя светлей лазури.
* * *
Гоблин Воблин
и прозаик Огурцова
поздним утром
поругались,
на вокзале помирились
и попутно попрощались
на декаду.
Вот прозаик Огурцова:
ловит кодаком закаты;
триста сала и Перцовой
для лечения бронхита
покупает гоблин Воблин
и, опущенный в корыто,
замышляет,
обособлен.
* * *
Поэзия грубей, но как-то
Интимней полового акта.
Славику
Беда, брат, в нашем таборе, и с ней
Пробитый круг сжимается тесней.
Марине
Не на распутье - вовсе без пути
Схожу с ума; и не могу сойти.
Марине и Володе
Мы тянем скрипучие сани
Вдвоём, то пешком, то - ползком,
А утром проходит Сусанин
И снег посыпает песком...
Леше
Нервная черная собака
бежит,
угадывая дорогу
к легочному бараку,
но путь лежит
немного
дальше - в магазин.
У нас талоны
и твоя получка.
Редкие лимузины,
зябко поджимая баллоны,
тормозят у булочной -
она же - винный
и прочие колбасы
в этих палестинах.
Любая - на выбор - половина
нерешительного зимнего часа -
и - иноземец - ты не
отвечаешь на
недобрые взгляды
коренного населения.
Бумаги успешно
отданы и взяты
склянки. Последняя
тревога - мы отпускаем
назад тени и
пропускаем кусты - не
упустить собаку, пересекая
в обратном направлении
пустыню.
21.9.2000
Ларисе
Дребезжит повозка
Задубевшим хором,
За окошком просинь,
У дороги ворон,
Наступает проседь
Или что-то вроде,
Потому что осень
Далеко заходит
В своих планах скучных
На носы, гортани,
И певцы послушно
Шелестят платками,
Но в ответ не машет
Им никто из леса,
Ни из поля; дальше
Мне не видно. В тесном
Корабле подзолов
По хрустящей пене
На Итаку? В Трою?
За Руном? Еленой?
По своей ли воле?
Просто так? Не просто?..
Размечтался ворон,
Дребезжит повозка.
Лене
Этих дверок резных ряд
Защищает любовь - сад.
Хорошо в том саду нам,
Да уж больно он весь прям;
Поутру на забор влез
И свалился в любовь - лес.
Интересней в лесу, злей,
Не заметил, как стал - зверь;
Испугался - нашел край
И вломился в любовь - рай.
Безупречен её пляж,
Но подводит к вратам страж;
И ужасна его речь,
И как пламя его меч...
А когда отревел гром,
Начал строить любовь - дом.
И как только он стал греть,
Навестила любовь - смерть.
Жарче yглей её снег,
И прекрасней она всех.
И другой уже не ждёшь...
Но приходит любовь - дождь...
Славику
Снова март. После кислой зимы
ожидание пресного лета.
Жизнь не то, что сложна - неуютна;
ее сорокa
сороков ее тощей сумы,
ее этого белого света
или смерти - важнее не Суд, но
шальная строка.
На столе - то ли встреча в саду,
то ли март проступил, как простуда,
то ли - слезы Пьеро, непонятно
откуда; не то -
Хитроумный Идальго в чаду...
На столе обещанием чуда -
чистый лист. Так зачем я опять на-
деваю пальто?
СТИХИ НА 8 МАРТА,
заключающие раскаянье и обещание
исправиться, впрочем, неубедительное
Когда-нибудь
я протяну ладонь
и, наконец, заткнусь,
и
коснусь волос,
и утону
в раскатах
собственного пульса;
Когда-нибудь случится то,
что я делил на части
речи -
глупец:
я протяну ладонь,
и ты в нее опустишь
плечи;
Я взгляд однажды, все равно,
не отведу от глаз палящих -
зеленых, серых, синих -
но
свои прикрою;
в зыбкой чаще
Ресниц
растает неуют,
и в темноте, как в океане
бесплотно лица поплывут
навстречу,
затаив дыханье;
И будет то, что будет, и...
...шашлык, шампанское и танцы,
а не измятые цветы
стихосложенья
в синих пальцах.
12 АПРЕЛЯ
Гале
Этот парень летел
С металлической трубкой в кишке,
Сыпя письмами по,
Говорят - голубому - узору.
...Нелетающих тел
Отпечатки на свежем снежке,
Незаконном - зато
Чуждом славе держав и позору.
Снова трут башмаки.
Если кто-то, роняя ступень,
И летит в этот день,
То летит окончательно мимо...
Тень припухшей руки,
Открывающей форточки тень,
Выпускающей тень,
Вероятно, табачного дыма.
97г.
Наташе
Я умру от бронхита,
А решу - от разлуки,
Вспоминая, как чьи-то
Незнакомые руки
Не ласкали меня,
Не искали защиты,
Не гасили огня.
Я умру от бронхита,
А скажу - от разлуки,
Не жалея нисколько,
Что колес перестук
И речная осока,
Соловей за оградой
И будильник над ухом
Не застали нас рядом.
Я умру от разлуки,
Не жалея нисколько,
Что отрочески грубый
Нежный клекот альтовый
Издававшие губы
Мне не стали знакомы.
И почувствовав горький
Привкус смерти на нёбе,
Не жалею нисколько,
Что отрочески грубой
И отрочески нежной
Я не выучил руки,
Ни колени, и между
Перестуком колес
У виска и подмышкой
Прокарабкаюсь сквозь
Ломоту и одышку,
Все припомню к утру,
Вспомню самую малость,
И, наверно, умру.
А возможно - останусь.
Гале
Наш роман не дошёл до завязки
(Мне казалось, что всякий роман
Вероятен), тягучий и вязкий
Где-то в сумерках призрачных стран
Он тревожит томительной лаской,
Он томит непрочитанной сказкой...
А случись этот самый роман -
Он повлёк бы - тяжёлый и тряский -
И томил бы до самой развязки,
Как томит недопитый стакан...
... И отправился в страны иные,
Страны тихих вечерних печалей,
Окончательно сказанных слов
И ненужных, оборванных снов,
Страны грустных цветов асфоделей.
Ах, о чём это я в самом деле...
Гале
Уезжаешь
- уезжай.
Мне ни больно,
ни досадно.
Забываешь
- забывай:
Позабудешь
- ну и ладно.
Твой обычай
кочевой,
Мой характер
суетливый
Не сцепило
ничего
И ничто
не разделило.
Исчезаешь
на виду;
Мне ни больно,
ни досадно.
Неужели
пропаду?
Уезжаешь
- ну и ладно.
Оле
Сближенья отложить исход
- итог прозрения печальный -
Способен лишь водоворот
Любви, но не мерцанье тайны.
Событие не обратить,
Но можно, зажимая струны,
Необратимость отвратить,
Всё длить и длить глоток кануна;
Тогда и счастье не страшит,
И злая весть не сокрушит
Воздушных замков минареты;
Душа гуляет на гроши
И льёт в дожди, в начале лета
Тягучее вино сонета.
ЭЛЕГИЯ
Татьяне Тушняковой
Я хотел бы уйти незаметно,
Умереть, как уехать на юг,
Развести малый круг
Дуновением ветра;
Чтоб на небо с угрюмым упрёком
Не косилась рябая доска,
Развернув паруса
Урагану осота.
Марине
Уже вино
стояло на подносе,
Уже рояль
вкатили в кабинет
И контрабасом
зачеркнули косо,
Уже корнет
мусолил комплимент,
Уже ручьи
вели по бездорожью;
В окне огонь,
но в комнатах темно;
Уже душа
бессильна перед ложью,
Прозрения уже не сбылись,
но
Опять
удрав от верной половины,
Наедине
наивно и хитро
Среди пальто
испуганной Мальвине
Дарил стихи
стареющий Пьеро.
Марине
...Там мир, перерождённый в миф,
Двойных созвездий бестиарий
Листает в безднах полушарий
Истолкователей своих.
Там не сжигают корабли,
И над аптечкой не колдует
Сестра, поскольку вольно думать,
Заслыша всадника вдали -
Внутри, в груди, в багровых дюнах -
Что умираешь от любви.
Марине
В тени шуршит листами часослов
Прирученной любви. А между нами
Свечение расходится волнами,
И тянет серой из щелей полов.
Ханжа - я зарываюсь в листья строф
Воспоминаний о небывшем с нами,
Не то себя укачивая снами,
Не то тебе раскачивая кровь.
Зима - качаться в лимфе звёздных снов...
Но южный ветер стал шатром над нами,
И с поля задремавшего покров
Сдирает вновь - раскосый сборщик дани:
Так к новой жизни новая любовь
Нас требует, не слыша оправданий.
Марине
Возможно, тут вина больной
Фантазии, но где-то
Вблизи: за тонкою стеной,
Ручьём, за парапетом
Залитый солнцем чудный путь
Мне видится за тонкой
Стеной, ручьём - перешагнуть
Предательство - и только...
Андрею
Осела фонарная сажа.
Темно. Дальней свечки магнит
Мерцает. Четвёртая стража.
Ещё не погасла, манит.
Манит не галера карьеры,
Не чаши рубиновый гнев,
Не умные ноги гетеры,
А сердца унылый напев.
Татьяне
Весь в морщинах ручей распластался на чёрном асфальте
Бесконечный июль обернулся осенним дождём
Предзакатное солнце шевелит светящимся пальцем
Я как лодка плыву по нему в свой дрейфующий дом
Под настилом укрылся пузырь - одинокий скиталец
Я его огибая плыву в свой тенистый затон
Весь в морщинах ручей как печальный учёный китаец
Неужели и к другу на праздник пойду под зонтом?
***
Зелёный автобус везу по груди
По курсу - микстура и две бигуди,
По правую руку - на левой ноге -
Четыре избушки видны вдалеке,
До самой мошонки - внизу от шоссе -
Болотистый луг в оловянной росе,
И край одеяла - волнистой межой,
И сосны, и ёлки, и я здесь чужой.
***
Земля качнулась и ударила в лицо
и стала круглой.
С тех пор за разом раз сдирает слой
за слоем повар смуглый.
Лежу ободранной спиной
к хаосу мира снова. Снова
Ищу для мира своего
в хаосе слов кристаллы Слова.
Проходит вечность. Отзвучали
Тоски и злобы трензеля
В черновиках ума. В начале
Пусть будут небо и зима;
Пусть пишет вензеля метель
Над бездной - в память о любимых -
И спит душа земли во тьме
В плевках погадок голубиных.
Пусть будут день и ночь и ночью
фонари, а день прибавит -
Щекотно лопнут почки,
и ростки раздвинут твердь губами.
Васе
Иссохли все соки,
И солнце как овод,
Сбываются сроки:
Засаленный повод
В прогорклую руку:
На белом осляти
Подняться с распятьем
На крестную муку...
Я всё-таки взрослый,
В стигматах и шишках,
Но белый мой ослик:
Он скачет вприпрыжку
И хвостиком машет,
И рвётся с холста
Навстречу слепящему
Свету креста.
Мой друг белогрудый
Не будет распятым:
Его атрибуты -
Приклад и лопата,
А после - стакан;
Я лежу и провижу
Под сенью креста
Над зелёною жижей -
Усталый осёл.
А у сотов и млека
Галдят новосёлы,
Которым от века
Сбываются сроки.
В шелках и маслах
Въезжают пророки
На белых ослах.
1989
--------------------------------
* * *
На улице высокий куст,
балконная решетка из
железа, согнутого в ус
креветки, на окне каприз
хозяйки, за кустом стена,
в усах круги заключены,
стена едва освещена,
в стекле блестит взамен Луны
размытый эллипс фонаря,
шаманит пальма на окне -
каприз хозяйки - якоря,
шезлонги, пальмы, куст в огне
катодной лампы, как их там,
изломан пальмы силуэт -
куда ограде и кустам
до пальмы! Рома дома нет.
июнь 2011
Дочке, внучке и внучке
Хорошо, что рождение девочек не
пробуждает блуждающих звезд в вышине,
что кривые забросив свои зеркала,
не трясутся цари, закусив удила.
Пусть мужчина торгуется, тише травы,
что случайно его проглядели волхвы:
ты - светильник и свет, ты - скрижаль и завет
от того одного, что родилась на свет.
июль 2012
***
Мы в прозу жизни входим, как
в стихи слова - гремя скелетом.
Не те стихи? Поэт чудак?
Слова не из того поэта?
В доспехе синем или беж
со страхом, наглостью и с кислым
лицом спешим за тот рубеж,
куда войдем как в прозу – смыслом.
октябрь 2012
***
Я хронически расстроен
от того, что плохо скроен,
недостроен и устроен
на шнурочках и соплях:
дунет ветер, капнет птица,
грянет гром, мигнет девица -
я способен развалиться,
раствориться в пух и прах...
Если хочешь быть достоин,
не ходи ни в коем строем,
занимайся самостроем
нам на радость и на страх!
ноябрь 2012
***
Отлично сде
ланных плохих
вещей - везде
так много их,
что из плохой
мурой-мура
порой прохо
дит на ура.
декабрь 2012
("Театральному ковчегу" от оркестра "Ретро")
Русский Бог
родился позже прочих -
выпивох
заступник и калек;
Он дороги
сирым дал и Сочи,
а убогим -
Ретро и Ковчег.
Пусть наделом
наделенный тучным
богадельню
ставит и приют -
мы ж от сердца
наши роли учим:
Миродержца
славит всякий труд!
7 января 2013
***
Я пробовал любить купанье, лыжи,
коньки, рыбалку, баню, шашлыки,
кино, вино, прогулку по Парижу,
курортный флирт - короче, мужики,
не разодрал неведомый Прокруста
одну любовь и вольные искусства.
март 2013
